Кровавые кости - Страница 92

К оглавлению

– Вы говорите правду?

– Да.

– И потому Янош сегодня ночью выбрал плети – напомнить вам о вашем прошлом?

– Да.

– Вы не родились аристократом?

– Я родился в лачуге с земляным полом, ma petite.

Я поглядела недоверчиво:

– Ну да!

Он поднял голову.

– Если бы я что-то придумал, ma petite, это было бы что-нибудь более романтичное, более увлекательное, чем французский крестьянин.

– Значит, вы были слугой в замке?

– Я был компаньоном единственного сына хозяев. Когда шили одежду ему, шили и мне. У нас был один учитель. Один инструктор верховой езды. Меня учили фехтовать, танцевать и вести себя за столом. А когда он вел себя плохо, меня наказывали, поскольку он был единственным сыном, единственным наследником древнего имени. Сейчас говорят о жестоком обращении с детьми. – Он снова лег в ванну, в теплую воду. – Жалуются на то, что детей шлепают. Люди понятия не имеют, что такое жестокое обращение. Когда я был мальчиком, родители ничего особенного не видели в том, чтобы выпороть ребенка лошадиной плетью за плохое поведение или избить до крови. Даже аристократы секли своих детей – это была норма. Но он был их наследником, единственным ребенком. Поэтому моим родителям заплатили и взяли меня в замок. Владелица поместья выбрала меня за красивое лицо. Когда вампирша, которая меня превратила в вампира, наложила на меня руки, она тоже сказала, что ее привлекла моя красота.

– Погодите!

Он повернулся ко мне, глядя в упор темно-синими глазами.

– Это великолепное тело и лицо – это же все вампирская иллюзия? Ведь таких красивых не бывает?

– Я вам уже говорил, что это не моя сила заставляет вас видеть то, что вы видите. По крайней мере далеко не всегда.

– Серефина сказала, что вы были мальчиком для всех вампиров, которые вас хотели. Что она имела в виду?

– Вампиры убивают ради еды, но других превращают и вампиров по многим причинам. Некоторые – ради денег, богатства, даже титула, ради любви, а меня превратили в вампира ради похоти. Когда я был молод и слаб, меня передавали из рук в руки. Когда я кому-нибудь приедался, всегда находился другой.

Я смотрела на него в ужасе.

– Да, правда. Если бы вы придумали историю, она была бы не такой.

– Правда часто бывает неприятной или противной. Вы этого не замечали, ma petite?

Я кивнула:

– Да. Серефина стара. Я думала, вампиры не стареют.

– Мы сохраняем возраст, в котором умираем.

– Вы знали Серефину, когда были молоды?

– Да.

– Вы с ней спали?

– Да.

– Как вы могли позволить ей прикоснуться к вам?

– Меня подарил ей Мастер, по сравнению с которым она даже при своих новых способностях и силах слаба. У меня вряд ли был выбор. – Он смотрел на меня в упор. – Она знает, чего ты хочешь. Твое самое жгучее желание, твою самую сокровенную потребность, и она претворяет их в жизнь – или создает такую иллюзию. Что она предложила вам, ma petite? Что она могла такого вам предложить, что чуть не победила вас?

Я отвернулась – не хотела смотреть ему в глаза.

– А что она предложила вам много лет назад?

– Силу.

При этом ответе я подняла голову:

– Силу?

Он кивнул.

– Силу, чтобы уйти от них от всех.

– Но ведь сила стать Мастером Вампиров не могла не быть у вас с самого начала. Ее никто дать не может.

Он улыбнулся, но грустно.

– Теперь я это знаю, но тогда я думал, что лишь она может спасти меня от целой вечности, полной...

Он не договорил и погрузился в воду, оставив на поверхности только черные локоны. Потом сел, громко выдохнув и смаргивая с глаз пену. Вода стекала с черных густых ресниц. Он провел руками по волосам, расправляя их по плечам.

– У вас не было таких длинных волос, когда мы познакомились.

– Мне казалось, что вы предпочитаете мужчин с длинными волосами.

– А как они могут расти, если вы мертвы?

– Вот вопрос, над которым вы можете подумать, – сказал он, снова расправил волосы, отжимая их концы. Потом протянул руку за полотенцем.

Я поднялась на ноги.

– Оставляю вас, чтобы вы могли одеться.

– Джейсон и Ларри вернулись? – спросил он.

– Нет.

– Тогда я не буду одеваться.

Он встал, обматывая себя полотенцем. Мелькнул голый бок, по нему стекала вода. Полотенце появилось в поле зрения как раз вовремя. Я убежала.

30

Я свернулась в кресле, самом далеком от двери в спальню. Но смотрела на дверь. Черт возьми, я хотела сбежать из номера, но зачем? Это же не Жан-Клоду я не доверяю, это я не доверяю себе. Твою мать!

Я потрогала пистолет в кармане халата. Гладкий, твердый, внушающий уверенность, но сейчас он вряд ли мне поможет. Насилие – с этим я легко разбираюсь. Желание порождает куда больше проблем.

Я честно не хотела с ним спать, но где-то в глубине души надеялась еще раз глянуть на обнаженное тело. Наверное, на длинную плавную линию обнаженных бедер. Или... Я прижала ладони к глазам, будто этим могла убрать образ из головы.

– Ma petite?

Его голос звучал уже не из ванной. Ближе.

Я не хотела смотреть, будто как сказала бы бабуля Блейк, ослепнуть боялась. Я чувствовала, что Жан-Клод стоит передо мной. Ощущала движение воздуха. И я стала опускать руки по миллиметру. Он стоял передо мной на коленях, обернутый в белое махровое полотенце.

Я опустила руки на колени. На его коже еще блестели капельки воды. Волосы он расчесал, но они остались мокрыми, шелковисто-черными, и лицо у него было проще, не такое ухоженное. Глаза казались синей, когда их не обрамляли волосы.

Он положил руки на подлокотники моего кресла и приподнялся. Его губы коснулись моих в легком, почти целомудренном поцелуе. Он отодвинулся от меня, отпустив кресло.